– Знаешь, мне сейчас трудно говорить. Оставь меня в покое на время. Я вам сама позвоню на днях.
– Ладно, как ты захочешь, но, пожалуйста, прошу тебя, сообщай нам о твоем самочувствии.
– Обещаю.
Губы дрожали, на глаза наворачивались слезы, то злые – от прошлых обид, то облегчающие душу – от только что пережитого волнения. Девушка отключила телефон и обернулась к Люсио, который на время разговора деликатно отошел в сторону.
– Это были мои родители.
– Я понял. Ты… ты как, нормально?
Люсио нежно обнял ее. Простое, человеческое прикосновение, и его достаточно, чтобы отодвинуть от нее все тревоги и вернуть спокойствие и безмятежность. Этот юноша – лучшее в мире лекарство!
Эмили вздрогнула от мгновенно нахлынувшего на нее негодования. Она положила плеер на тумбочку и повернулась к Метью. Лицо нахмурено, руки скрещены на груди.
– Мне нечего ему сказать, точка, это все, – упрямо выпалила она.
Похоже, разговор будет тяжелым.
– Скорее всего, ты просто не можешь с ним разговаривать, – постарался он смягчить ее настрой. – Мне кажется, в первую очередь тебе надо поговорить с матерью.
– С этой шлюхой? Еще чего!
Метью поудобнее уселся в кресле и только затем поднял глаза на свою пациентку. На этот раз ей не удастся отделаться от него; его медлительность отнюдь не означает, что ему не хватает духу начать разговор на неприятные темы. Тем более что некоторые размышления и интуитивно сделанные выводы, которые были далеко не так поспешны, как у Эмили, подсказывали ему быть осторожным.
– Послушай, – начал Метью, – я все думаю, а что, если ты неправильно истолковала тот, услышанный тобой, телефонный разговор. Но даже если у твоей матери есть какая-то другая жизнь, о которой ты ничего не знаешь, к тебе она не имеет никакого отношения. В данном случае речь идет об истории ее супружества, а не о ее материнском долге. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Извини-подвинься, – вспылила девушка. – Это уж ни в какие ворота не лезет. Не ты ли объяснял мне, что все идет из семьи, из ближайшего окружения? И если я правильно эти слова понимаю, то закончить учебу на хирурга-стоматолога я должна для того, чтобы стать повторением своего отца-рогоносца, а от дуры-матери перенять ее манеры. Фигушки, не на ту напали! Это даже не обсуждается. Я могла бы стать проституткой в ночном клубе и тогда не осуждала бы таких женщин, как моя мать. И если я захотела вести такую жизнь, какую она считает развратом, то у меня, по крайней мере, хватило честности заявить об этом прямо и открыто. И хватит с меня ее лицемерия, вранья и ее общества.
Источник: ввв
Выбор читателей:
японская диета 13
Комментариев нет:
Отправить комментарий